Белькевич и Седакова: первое совместное интервью
Корреспондент «Прессбола» стал первым журналистом, побывавшим в доме Анны Седоковой
Возможностью пообщаться со звездной семейной парой — экс-солисткой группы «ВИА Гра» Анной Седоковой и полузащитником киевского «Динамо» Валентином Белькевичем, интервью не дающим в принципе, — «Прессбол» обязан трем пятеркам. Именно столько матчей — 555 — провел на высшем уровне белорусский футболист, обогнав на старте второго круга чемпионата Украины 2006–2007 легендарного Сергея Алейникова. И теперь в этой почетной номинации он лидер, который будет устанавливать для своих последователей новые рубежи. «Это наше первое совместное интервью для какого-либо издания, — призналась супруга лауреата корреспонденту „ПБ“. — Вы первый журналист, который побывал у нас дома, увидел нашу Алину. Классно!»
Знаменательным событием — возможностью пообщаться с Валентином Белькевичем, интервью не дающим в принципе, — я обязан трем пятеркам. Именно столько матчей — 555 — провел на высшем уровне капитан киевского «Динамо”, обогнав на старте второго круга чемпионата Украины-2006/07 легендарного Сергея Алейникова. И теперь в этой почетной номинации он лидер, который будет устанавливать для своих последователей новые рубежи.
Правда, для начала ему необходимо залечить травму голеностопа, полученную аккурат в юбилейном поединке… Гипс на правой ноге стесняет движения, но дает шанс Валентину побыть дома чуть больше обычного и ответить на вопросы корреспондента „Прессбола”.
А их у меня великое множество, ибо за последние четыре года (именно тогда Валик общался с Сергеем Новиковым) много чего произошло в жизни лучшего футболиста Беларуси суверенного периода. Самое главное — он женился и стал отцом.
Я бы не удивился, если бы не склонный к публичности Белькевич сумел до сих пор держать в секрете имя своей избранницы, однако так уж распорядилась судьба, что его второй половинкой стала бывшая солистка группы “ВИА Гра” — самой сексуальной на территории бывшего СССР — Анна Седокова. Наиболее, на мой взгляд, интересная из всех, кто в разные годы вставал под знамена женского коллектива.
М-да, а Валик-то свое дело знает...
Лишний раз убеждаюсь в этом, когда дверь его квартиры открывает Аня, проживающая, наперекор распространенному в инете мнению, именно там, где и должна. С любимым мужем и красавицей дочкой. Супруга уделит время Алине (отвлекаясь, правда, то и дело на телефонные звонки), пока мы будем исследовать футбольное прошлое и будущее моего героя.
Занятие это, к слову, не самое перспективное: любой из вас может полазить по Всемирной паутине и, не сомневаюсь, не сумеет найти двух разных ответов Валентина на один и тот же вопрос. Белькевич предельно корректен в отношении всех тем, список которых сам же и определяет в разговоре с журналистами. Неуязвим он словно рыцарь, закованный в латы со всех сторон. Одна только надежда на красавицу жену, может быть, с ее помощью мы и узнаем того Валика, которого не знали.
— Почему ты так редко даешь интервью? Если не считать беседы с Новиковым, то белорусские журналисты не общались с тобой лет десять уже, наверное.
— Тогда, видимо, уровень журналистики был ниже, чем сейчас. Довольно часто мои ответы перефразировали и писали совсем не то, что я говорил. В частности, после всем известной истории с дисквалификацией твои коллеги откровенно выдумывали интервью — это еще хуже.
— То есть ты завел себе тетрадочку, куда вносил фамилии плохих журналистов...
— Ничего я не заводил. Какой смысл? Сегодня в одной газете написали одно, завтра звонят из другой и спрашивают: „А правда ли, что?..” Мне что же, каждую неделю пресс-конференции устраивать? Давайте информацию о том, как я играю. Если надо — критикуйте. Я нормально отношусь к таким вещам. Но когда человек вообще не имеет представления о том, что пишет, то увольте — общаться с ним не буду.
И еще не собираюсь никому рассказывать о личной жизни. Хотя понимаю, любопытных много...
— Что чувствуешь, когда к тебе подходит журналист, которого через мгновение отправишь восвояси? Он-то как пить дать робеет. Знаешь, как неприятно, когда посылают?
— А я никогда не хамлю. Вежливо интересуюсь, чего человек хочет. Поговорить о футболе? Так мою игру он только что видел. О личном — не буду. Обсуждать действия партнеров или соперников — тоже. Тогда о чем разговаривать?
— Сам, когда был маленьким, о чем больше всего любил читать в интервью знаменитых футболистов?
— А меня интервью меньше всего интересовали. Нравилось наблюдать за тем, как человек ведет себя на футбольном поле. Какие финты использует, какие передачи дает… Смотришь, запоминаешь, а потом стараешься повторить.
— Почему-то кажется, что твоим кумиром должен был быть Прокопенко...
— Я неоднократно слышал, что по мышлению, стилю игры мы довольно схожи. Да, Александр Прокопенко был очень хорошим футболистом, но идеальных игроков все же не бывает. Наверное, поэтому у меня никогда не было кумиров.
— Помнишь свой первый официальный матч за минское “Динамо”?
— В 91-м с житомирским „Полесьем”. Я вышел на замену и забил гол.
— Отменный дебют для 18-летнего паренька...
— Наверное, как-то это событие отметил, но сейчас уже не помню, как именно. Думаю, без фанатизма. Мне тогда очень хотелось закрепиться в основном составе.
— Книжку Василия Сарычева “Миг — и судьба” читал?
— Нет, а чего там?
— Есть посвященная тебе глава. Снимок, где Валентин Белькевич, совсем еще молодой динамовец, звонит из автомата, является как бы символом...
— Хм, так это журналисты меня и попросили. Мол, я звоню домой после того, как стал лучшим футболистом Беларуси в 95-м году. Подпись под снимком гласила: „Алло, бабушка, я — первый!” Ну да, прямо как в жизни… Это, кстати, еще один камень в ваш огород...
— Я вообще-то хотел спросить о другом: насколько отличается тот, минский, Валик от нынешнего — киевского, у которого есть, пожалуй, уже все?
— Любой человек должен меняться с каждым годом. Больше книжек прочитать, больше знаний получить о каких-то предметах, о той же жизни наконец… До определенного момента он умнеет, а потом мудреет. Я тоже понемножку умнею и начинаю разбираться в вопросах, от которых раньше был далек.
— Какие книги тебе пришлось для этого прочитать?
— Разные. Исторические, детективы… Лобановский всегда говорил, что мы должны быть разносторонними людьми.
— Это как — советовал больше посещать культурные очаги?
— Ну как можно давать советы взрослым людям? Тем более что наличие ума от количества походов в театр никак не зависит. Я, например, сцену не очень-то и люблю.
— Раз уж мы заговорили об интересах, то, сдается, с началом суверенного первенства твоя личная мотивация должна была существенно понизиться. После Москвы и Киева ездить по райцентрам, наверное, не очень приятно.
— Не сказал бы… Как раз те первые чемпионаты были наиболее сильными. Клубы из второй союзной лиги обладали очень приличным подбором игроков, и обыграть их на одной ноге было практически невозможно. Потом, конечно, уровень стал падать...
—… и ты решил уехать.
— Честно говоря, сам никуда особенно не собирался. Просто пресса начала писать о том, что Белькевич перерос уровень национального чемпионата. Тогдашний президент “Динамо”, как человек практичного ума, послушал здесь, послушал там и понял, что меня надо продавать именно сейчас, пока я стою каких-то денег.
Но он ориентировался на Запад. Конкретнее — на Англию. Хотя не факт, что я туда поехал бы. Хвастович думал лишь о сумме, которую можно было выручить, я же о том, чтобы оказаться в хорошем клубе. Он говорил о какой-то команде из второго дивизиона, я даже ее названия не помню, собственно, поэтому и ответил отказом.
Выбирал из ближнего зарубежья. Ну там московские „Спартак”, “Динамо”...
— Почему же оказался в Киеве?
— Все-таки что ни говори, а киевское „Динамо” — это легендарная команда, из всех советских клубов наиболее успешно выступавшая на европейской арене. Я знал, что она всегда ставит перед собой максимальные задачи, и хотел попробовать силы именно там.
— Интересно, а кто из тренеров тебе тогда, в начале 90-х, больше нравился — Малофеев или Лобановский? Их ведь считали антиподами...
— Ну что тут сказать? Лично я их не знал. А то, что пишут в газетах, не всегда бывает правдой. Как можно судить? Сейчас-то понимаю, что они оба выдающиеся тренеры.
— Кто из них больше подходил к тебе по менталитету?
— Футболисты тренеров не выбирают. Все происходит как-то наоборот. Я не понимаю, когда игрок говорит где-нибудь на четвертом десятке: “О, наконец-то я нашел своего тренера!” Это как, он тебя в состав стал ставить, так, что ли?
Да, у Валерия Васильевича и Эдуарда Васильевича было разное восприятие футбола. Малофеев придавал большое значение эмоциональной составляющей игры, Лобановский использовал, скорее, сугубо рациональный математический подход, у него все было просчитано и разложено по полочкам.
— А тебе как лучше, когда рассказывают про горячее сердце Данко или переставляют фишки на доске?
— Тренер — прежде всего психолог, и он обязан находить золотую середину. Кого-то надо мотивировать всеми доступными способами, а кому-то достаточно лишь одного слова.
— Мне кажется, ты из последних...
— Все зависит от позиции. Большую часть своей карьеры я являлся, как бы это лучше выразиться...
—… свободным художником.
— Ну да. Я мог импровизировать и самостоятельно принимать какие-то решения. Рисковать. Все- таки плеймейкер — это не последний защитник, тому ошибаться точно нельзя.
Хотя свободный художник тоже не совсем правильное определение моего амплуа на поле. Несмотря на такую фривольную характеристику, я работаю наравне со всеми. Отрабатываю и спереди, и сзади.
— Кажется, именно Лобановский внес такие полезные нюансы в твою игру, заставив таскать пианино наравне с другими.
— Как говорил в таких случаях Валерий Васильевич, „назад игрок должен возвращаться в два раза быстрее, чем бежать вперед”. Не скрою, было тяжело. Но я знал, что легко в Киеве не бывает.
— А бросить все не хотелось? Уехать, сменить команду...
— И что? Если хочешь чего-то достичь в футболе, надо терпеть. В “Спартаке” тоже никто пешком не ходит.
— Почему-то считается, что в Киеве футболистам дают самые большие нагрузки.
— Поверь мне, это стереотип. Я знаю тренеров, которые „грузили” ребят в два раза больше, чем Лобановский. А толку?
Чтобы угробить человека, много ума не надо… Грамотность тренера как раз-таки и определяется его умением найти во всем золотую середину, получив от тренировки максимальный эффект.
— К тебе часто обращаются за советом молодые ребята?
— Да, но это не касается игровых моментов. Как правило, людей интересуют бытовые вопросы: как что-то купить или поступить в определенной житейской ситуации.
На футбольном поле советы раздавать трудно. Там надо принимать решения за доли секунды, и потому мы, как правило, общаемся в форме коротких диалогов.
— “Напихать” партнеру можешь?
— Стараюсь этого не делать, но иногда для пользы дела надо. Однако опять-таки к каждому должен быть индивидуальный подход. Кто-то не переносит крика, это вгоняет его в ступор, кого-то надо ободрить или просто успокоить...
— Да ты психолог, Валик...
— Нет, просто много уже играю.
— А сам можешь дать рекомендации тренеру?
— У нас с тренером проходят беседы перед игрой. Он дает установку, рассказывает, как видит наш тактический рисунок, и интересуется мнением ребят. Это, я считаю, правильно.
— На твоих глазах через киевское „Динамо” проходили в разное время три белорусских форварда — Владимир Маковский, Сергей Корниленко и Артем Милевский. Кого из них ты назвал бы самым талантливым?
— Я же говорил, что не люблю кого-то обсуждать. Все хорошие футболисты.
— У каждого из которых тем не менее оказалась своя судьба...
— Судьба зависит в первую очередь от самого человека. Именно он лучше всех знает, что ему помешало раскрыться в полной мере… Команда, новые требования, быт… Я же не знаю.
— Ну, положим, в случае с Володей Маковским ты все знал...
— Как раз накануне приезда Маковских я имел разговор в лифте с Лобановским. Он меня спросил: “Ты в курсе, что к нам привозят двух братьев из Минска? Говорят, такие хорошие ребята, даже не знают запаха шампанского...”
— Странная фраза...
— Валерий Васильевич много чего говорил. Например, про Кузьмичева, что тот не тем горючим заправляется.
— Вова сам потом признавался, что был без царя в голове...
— А ты думаешь, я с ним не разговаривал? Но человек все равно принимает решение самостоятельно. И я в этом плане не исключение, хотя, не скрою, люблю слушать разные точки зрения на один и тот же вопрос. Это помогает быстрее нащупать верный путь.
— Давай нащупаем верный путь для нашей национальной сборной… Ты же ведь общаешься, думаю, на эту тему с большим количеством людей.
— Общаюсь. Но все ли из этого надо выносить на всеобщее обсуждение?
— Как говорит в таких случаях Эдуард Васильевич: „У меня есть свое мнение, но я с ним не согласен.”
— Вроде того...
— Как, кстати, ты с ним расстался?
— Нормально. Я ведь человек неконфликтный… Если мне кто-то неинтересен, ну или я ему, зачем ругаться и что-то писать в газетах? Возможно, у нас разное видение жизни. Такое может быть? Вполне. Что делать — пожали друг другу руки, сказали “до свидания” и разошлись в разные стороны.
— Когда ты упомянул про газеты, уж не имел ли в виду недавний конфликт Гуренко и Глеба?
— Именно. Если человек с чем-то не согласен, то что, надо тут же обращаться в редакцию и давать интервью?
— А тебе, кстати, чья правда была ближе: Сергея или Саши?
— Да я ничего не читал. Мне в общих чертах рассказали.
— Тогда возьму на себя труд обозначить суть претензий защитника. Он говорил о том, что Алекс пользуется у главного тренера привилегиями. Ездит на матч не на автобусе, а на машине и так далее.
— Изначально, наверное, Гуренко не стоило выносить сор из избы. Да и с Пунтусом непонятно. Если он сказал, что все едут в автобусе, а Глеб поехал на машине — это одно. Если разрешил — совсем другое.
— А как вообще команда должна добираться на игру?
— Наверное, на автобусе. Хотя за рубежом совсем другая система. Мне Ребров рассказывал, что они ездили на личных автомобилях и встречались уже на стадионе. Мы же считаем, что надо держаться всем вместе, это сплачивает.
— Ну да, за 15 лет насплачивались будь здоров… Только вот что-то результаты постоянно хуже, чем у индивидуалистов-автомобилистов...
— Почему? Раньше сборная у нас была сплоченная, где-то году в 98-99-м не было такого возрастного разрыва. Все знали друг друга с детства и вместе играли, считай, всю жизнь. Новое поколение не похоже на наше, что в принципе неудивительно. Мы воспитывались в Советском Союзе, а они уже в совсем другой стране. Может быть, поэтому молодежь не испытывает такого уважения к старшим, как было у нас.
— Это плохо?
— А что здесь хорошего? Человеку говорят, как должно быть на самом деле. А он отмахивается: „Да не надо мне рассказывать...”
— Вообще-то в старые добрые времена ветераны находили способы убедить молодого в том, что он неправ… Или сейчас те существенно прибавили в мышечной массе?
— Так можно и не одному подойти, а в компании… Просто какой смысл кого-то воспитывать в сборной, если она собирается на два- три дня? Клуб — совсем другое дело, там без этого не обойдешься, потому что играть целый год.
Зачем тратить нервы на человека, приехавшего в “националку” просто отбыть номер? Все равно он останется при своем мнении.
— А ты пытался кого-то воспитывать в тех же Стайках?
— Нет. Уже говорил, что я — человек неконфликтный.
— Именно поэтому ты и ушел из сборной?
— На эту тему был откровенный разговор с Юрием Пунтусом. Я сказал, что сил у меня не так уж много, как раньше, а группа, в которую попала сборная, довольно тяжелая, и я не очень-то представляю, каким образом из нее можно выйти. И сейчас готов подписаться под этими словами.
Если честно, мне даже не все матчи национальной команды удается посмотреть. На базе есть канал Белорусского телевидения, а дома нет. Но вообще, если говорить о каких-то проблемах и причинах, о чем, разумеется, ты собираешься меня спросить...
— Безусловно.
—… то все они большей частью обязаны новым социальным условиям, в которых вырастает молодое поколение. Какие развлечения были у моих сверстников? Только футбол. Уроки закончились — во двор, гонять мяч до темноты. А сейчас чего только нет: компьютеры, игры, приставки, фильмы, Интернет… И люди идут записываться на футбол потому, что там платят.
Теперь 17-летний молодой человек, подписывающий контракт с клубом, не думает о том, как попасть в основной состав. Он смотрит, на каком автомобиле приехал на базу Белькевич, и хочет себе такой же. Однако почему-то не задумывается, сколько тот на него работал. Они видят только красивую обертку, как, кстати, и большинство людей.
Лобановский всегда цитировал известную фразу Станиславского об одном проценте таланта и 99 — упорного труда. Талант есть у всех, но заставить его заблистать можно, только самоотверженно и постоянно над ним работая. И еще футболист должен уметь думать. Потому что все идет от головы.
— Ну и как, у тебя получается?
— Стараюсь.
— И что ж ты думаешь о своем будущем?
— Приведу другое высказывание Лобановского: „Если ты еще играешь и уже думаешь о том, кого и где будешь тренировать, то лучше заканчивай с футболом сразу”. Конечно, иногда призадумаешься: а что ждет тебя дальше? Но все это было довольно мимолетно. Футболист должен думать о футболе. Надо доиграть этот сезон. Потом, возможно, следующий...
— Твой многолетний партнер по киевскому клубу Александр Хацкевич вернулся в Минск. У тебя нет желания последовать его примеру, скажем, в будущем году?
— Если я не продлю контракт с киевским “Динамо” на следующий сезон, то, скорее всего, закончу карьеру. Это в 20 лет, когда у тебя нет семьи, можно переходить из клуба в клуб. Но не в 35.
Жить одному? В новом городе, где другие люди, отношения, тренировочная база, наконец, тоже другая. Кроме того, от тебя, как игрока киевского „Динамо”, ждут едва ли не чуда. Даже мне, человеку в принципе психологически устойчивому, в такой обстановке будет трудно. И все это ради одного лишнего года в футболе?
Если бы речь шла о трехлетнем контракте, то еще можно было бы подумать...
— Предположим, это интервью читает умный президент минского “Динамо” Юрий Чиж. И предлагает тебе — красе и гордости отечественного футбола — этот самый трехлетний контракт.
— Ну если он умный, то трехлетний точно не предложит. В моем возрасте выполнять условия контракта с каждым годом все труднее. Да и заканчивать надо на каком-то определенном уровне, а не падать с него все ниже и ниже. Из Киева в Полтаву, потом в какую-нибудь Речицу… Легче уж повесить бутсы на гвоздь именно здесь.
— Твоя преданность флагману украинского футбола заслуживает уважения, но все же болельщиков удивляет то, что ты в отличие от многих своих, даже не столь мастеровитых, одноклубников так и не уехал в хороший западный клуб.
— В 1999 году после удачного выступления „Динамо” в Лиге чемпионов имелся спрос практически на каждого игрока основы. Меня звал “Ливерпуль”. Не помню, по-моему, он давал 8 миллионов фунтов. Но на тот момент всю команду Лобановский продать не мог. Решили, что уедут Шевченко и Ребров.
А потом „Ливерпуль” купил вместо меня Шмицера. Он выступал за “Ланс”, у которого мы выиграли 3:1.
— Жалеешь, что тогда не уехал?
— Кто знает, как сложилась бы моя карьера в Англии, может быть, вскоре поменял бы этот клуб на другой, там тоже не закрепился бы, и пошло-поехало… Что, мало таких примеров? Нет, жалеть ни о чем нельзя. Считаю, карьера сложилась в принципе неплохо.
— Потом небось планируешь открыть собственный ресторан? Отчего-то многих футболистов прельщает именно такая идея...
— Чтобы начать какой-то бизнес, открыть ресторан или дискотеку, надо постоянно контролировать его работу, а поставить вместо себя кого-то и приезжать туда раз в месяц — нет, такой вариант меня не устраивает. Именно поэтому я не хотел ничем заниматься во время выступления в „Динамо”. Хотя, не скрою, ко мне довольно часто обращаются с различными коммерческими предложениями.
Вообще, в жизни я придерживаюсь правила: “Хочешь потерять друга — одолжи ему денег”. Видел уже немало тому подтверждений, когда лучшие, не разлей вода друзья ссорятся и убиваются именно из-за денег.
У самого неоднократно одолжали, неизменно клялись в том, что обязательно вернут в назначенный срок, и так же неизменно находили тысячи причин, чтобы этого не сделать. Поэтому большие суммы я никому не даю. Мне легче человеку подарить сто долларов и сказать: „Все, забыли”.
— Почему ты так избегаешь публичности? Даже твоя собственная свадьба была овеяна неким ореолом таинственности...
— Ну почему же, там было довольно много гостей. Разве что журналистов не пустил, хотя нам звонили с утра до вечера: “Давайте осветим вашу свадьбу”. А зачем? Я не люблю афишировать личную жизнь.
Но фотокорреспонденты все равно пробирались. Как папарацци. Забежали, сняли, убежали...
— Чего только потом не писали в последующие годы о ваших с Аней отношениях...
— Собаки лают, караван идет. Пусть делают что хотят. Им же надо как-то тираж газеты поднимать.
— Но пишут зачастую обидные для вас вещи...
— Думаешь, я не понимаю, что они делают это сознательно? Чтобы я позвонил и сказал: „Что же вы печатаете такую ерунду, а?” Мне очень любезно ответят, мол, это все от недостатка информации. А вообще мы вас с Аней очень любим и немедленно пришлем к вам корреспондента, с помощью которого вы и развенчаете все грязные домыслы и сплетни. Правильно рассуждаю?
— “Пятерочка” тебе...
— Ввязываться во все эти истории не хочется. В суд подавать? Если бы я на все обращал внимание, то когда бы играл? Помню, в Минске девочка из какой-то газеты понаписывала, что папа в детстве не разрешал мне футболом заниматься и что я такой весь любвеобильный, подарил одной девушке „БМВ” цвета мокрого асфальта за 15 тысяч. Какой такой “БМВ” может быть за 15 тысяч, мне интересно...
Папа прочитал и говорит: „В суд на них подам! Когда это я тебе запрещал мяч гонять?” А все получилось лишь потому, что я отказал этой журналистке в интервью, и она написала отсебятину.
— Мне все же кажется, что твоему имиджу подобные истории могут повредить...
— Да чем? Я что, стану хуже играть?
— Одни только партнеры по команде достанут вопросами: а чего это там про тебя написали, Валик?
— Они в таком же положении. Думаешь, про ребят мало всяких небылиц придумывают?
Я не говорю, что ко всем журналистам испытываю антипатию. Но большинство, как мне кажется, ради сенсации пойдут на все. Вызовет редактор корреспондента и скажет ему: “Завтра должен быть сенсационный материал. Не напишешь — уволю”. И что остается делать последнему? Так что их в принципе тоже можно понять...
— Не думаю, что редакторы так радикальны в отношении подчиненных. Я, например, о подобных случаях не слышал...
— Так это в вашей газете. А в других, „желтых”, уверен, именно так все и происходит. Там же заметки не пишут, а сочиняют. Задача простая: скандал должен быть на скандале. Тогда народ будет тебя покупать. А это значит — тираж, реклама, деньги...
Здесь к нашей беседе присоединилась Аня. В самый подходящий, следует отметить, момент...
Анна: Вначале, когда пошли первые публикации подобного рода, я, естественно, сильно переживала. Потом же, когда их счет перевалил за сотню, поняла, что с этим сделать ничего нельзя, и решила для себя так: “Пишите что хотите. Главное, чтобы фотографии хорошие были”.
Самое плохое, что статьи больше всего ранят наших близких. Родители выросли в такое время, когда люди верили всему, что публиковали в газетах.
Валентин: Да и сейчас в принципе тоже верят...
— Когда вспоминаю, что о вас писали, первым делом приходит в голову история о том, как Валентин изначально противился вашему возвращению на сцену… Что, на мой взгляд, закономерно. Процентов 95 мужчин на его месте именно так и поступили бы...
А.: Я благодарна мужу за то, что он сумел меня понять. Это моя жизнь. Я не могу без эстрады...
В.: Вначале об этом речи не шло по одной простой причине: Аня выходила замуж на четвертом месяце беременности. А газеты почему-то сразу объявили, что я против продолжения ее певческой карьеры.
— Написали, что вы поссорились уже на третий день после бракосочетания, когда...
А.:… в аэропорту мне пришлось самой тащить тяжелый чемодан. Беременной, а муж важно вышагивал рядом.
— Жуткая сцена...
А.: Одна только деталь: чемодана не было. Так же, как и журналистки, которая не знала, как правильно писать Борисполь — через „а” или “о”.
В.: А из-за чего мы там хоть поссорились, не написали?
— Нет.
В.: На это уже, видно, фантазии не хватило...
А.: Так интересно было — на сборе в Ялте. Очень романтичный медовый месяц. Они там тренируются, а я никого из жен футболистов не знаю. В Интернет залезешь — еще хуже: „Да у них ничего не получится — выпущенные ими голуби низко полетели...”
— С женами Валиковых приятелей небось тяжело было сходиться?
В.: Во-первых, не все жены футболистов между собой дружат… Аня, например, очень дружна с женой Саблича — она крестная нашей дочери. Отлично общается с супругой Реброва.
А.: Я поначалу хотела быть для всех хорошей. Да и им, думаю, интересно было узнать, что за девушка такая, эта Аня Седокова из “ВИА Гры”. А потом поняла, что все равно человек больше всего общается с теми, кто ему близок по менталитету и характеру.
Впрочем, я нетипичная жена футболиста, думаю, Валик подтвердит.
— Да это уже и так понятно… Какие вам вообще мужчины нравятся, Аня?
А.: Я никогда не хотела, чтобы мой муж носил фамилию Седоков. „А кто это?” — “Да муж Ани Седоковой”. И это все, что о нем можно сказать.
Кстати, когда мы познакомились с Валиком, он тоже задал мне этот вопрос. И когда я высказала ему свое мнение на сей счет, несколько безапелляционно, как мне тогда показалось, заявил: „Ну, тогда ты точно будешь Белькевич”.
Я уважаю Валика за то, что он — личность...
— Но личность, не склонная быть публичной, что по сути своей противоречит имиджу любого уважающего себя артиста, которому без пиара никуда...
А.: Ну да, мы с Валиком разные люди. Я вся такая оптимистка, смотрю на мир через розовые очки, он же человек более жесткий и знающий всему цену. Часто приземляет меня, я становлюсь таким ежиком. “Ну что, прав был?” — „Нет!” Но сама-то понимаю, что муж в очередной раз оказался дальновиднее и умнее. Хотя какая женщина в этом признается...
Вот мы вроде бы разные, тем не менее наши судьбы во многом перекликаются. У него была сложная семейная ситуация, у меня непростая. Наши мамы героические женщины, которых, кстати, я очень люблю, они много сделали для нас обоих. Но и мы сами с детства к чему-то стремились, значит, были целеустремленными. А самый главный клей, нас соединяющий, — это дочка Алина.
— Как вы, интересно, относитесь к футболу?
В.: Она вообще раньше не знала, что это за игра такая.
А.: Да нет, знала, что есть “Динамо” и футболисты, о которых пишут в журналах и показывают по телевизору. Когда я познакомилась с Валиком, то все газеты стала читать с футбольных новостей. Пыталась добросовестно разобраться, кто с кем играл, какой ногой бил по мячу и всякое такое.
Я, если честно, стараюсь меньше говорить о футболе. Потому что не очень хорошо в нем разбираюсь. Еще скажу чего-нибудь...
Хотя могу рассказать случай, после которого меня зауважали все игроки „Динамо”. Мы были на сборах, и по телевизору показывали какой-то чемпионат. Ну, помнишь, Валик?
В.: Что-то припоминаю… А-а, это был чемпионат Европы, и мы делали ставки, чтобы интереснее было болеть.
А.: Короче, финал. Или что-то типа этого. И одна очень слабая команда...
В.: Аня, на чемпионат Европы очень слабые команды не попадают.
А.: Ну все равно, в нее никто не верил. Над ней все смеялись.
— Уж не греки ли это были?
В.: Точно.
А.: Ребята в один голос сказали, что на сей раз им ничего не светит, и дружно поставили на других. А мне греков стало жалко. Никто их не любит… Думаю, пусть они порадуются. Пусть выиграют 1:0. И точно! Меня тогда все так сразу зауважали… Скажи, Валик.
В.: Ладно...
— А кого вы больше знаете: игроков “Динамо” или сборной Беларуси?
А.: У меня часто спрашивают: „Как вы считаете, кто лучший футболист?” Я отвечаю: “Для меня это Белькевич. Потом долго-долго никого нет и не будет”.
— М-да, реверанса в сторону синеокой страны мы от вас, похоже, не дождемся...
А.: Ой, так я забыла просто! Саша Хацкевич как-то с футболистами сборной Беларуси не ассоциируется. Он наш близкий друг и очень хороший человек. Еще, знаю, у вас есть знаменитый вратарь, который угнал автобус, да?
— У нас команда традиционно была неравнодушна к технике… Саша, например, с электрокаров начинал...
А.: Я и эту историю знаю. Но у вас в сборной ничего такие ребята собрались, с юмором. Мне кажется, для мужчины это одно из самых главных качеств.
— Когда на майдане Незалежности бушевали революционные страсти, вы кому сопереживали?
А.: Я в это время готовилась рожать и, если честно, думала исключительно о той маленькой жизни, которая находилась во мне.
На самом деле я уже давно не верю в честных политиков. Мне кажется, это очень тяжело — одновременно быть хорошим и влиятельным человеком. Во власть нормальные люди не пробиваются изначально. Выражаясь футбольной терминологией, проигрывают на ранней стадии. Верховные мужи все жесткие и с клыками.
— Кем Аня представляет своего мужа вне футбола? Он здесь пообещал закончить через годик- другой...
А.: Валик такой кардинал… Он из той категории людей, которых не видно, но в силу своего авторитета они имеют большое влияние на окружающих.
— Валик участвует в обсуждении ваших творческих планов? Или он такой черный кардинал, что...
В.: Ну вот, я теперь еще и кардиналом оказался. Еще потом об этом в заголовке напишете.
А.: Валик, это хорошее определение. Комплиментарное.
Вообще есть две вещи, в которых разбираются все. Для мужчины это футбол, для женщины — эстрада. Любой вам расскажет, как надо было играть на самом деле, куда бежать и кому отдавать. То же самое с артистами.
Мы постоянно слышим очень много советов и поэтому сразу договорились с Валиком, что станем счастливым исключением из общих правил. И начнем давать советы друг другу только тогда, когда они действительно будут нужны.
— Супруг никогда не снимался в ваших клипах...
А.: Я поначалу этого страшно хотела. Но потом остыла. Потому что Валик был категорически против.
Если честно, не понимаю, как он согласился на интервью. Вот вы сейчас сидите у нас дома, разговариваете, а мне все время хочется выглянуть за окно — такое чувство, что в этот памятный день в природе произойдет целая цепочка важных событий: распустятся почки, сквозь асфальт начнет несмело пробиваться травка и так далее.
Это наше первое совместное интервью для какого-либо издания. Вы первый журналист, который побывал у нас дома, увидел нашу Алину. Вот это да! (Смеется.)
— Приятно… Вообще, мне радостно за земляка. Похоже, у вас даже и недостатков нет...
А.: Ой, много, но об этом надо у мужа спрашивать… Хотя нет, Валик, расскажи лучше о моих достоинствах.
— Да, кстати...
В.: Хм, вопросик… Надо подумать… Аня очень позитивная и добрая.
— Как ты?
В.: Ну в общем-то...
А.: Да!!!
Сергей ЩУРКО, pressball.by, 06.04.07
Такие разные и все-таки вместе
Один из лидеров киевского «Динамо» Валентин Белькевич и его супруга бывшая участница группы «ВИА Гра» Анна Седокова опровергли не так давно появившуюся в прессе информацию о своем расставании. Одной из причин разрыва назывался запрет, наложенный футболистом на эстрадную карьеру своей жены. Вернуться на сцену Анна пожелала после того, как родила своему избраннику дочь, которую назвали Алиной. А уже спустя всего несколько месяцев после родов, Седокова снялась обнаженной для одного из мужских журналов.
«Вначале, когда пошли первые публикации подобного рода, я, естественно, сильно переживала. Потом же, когда их счет перевалил за сотню, поняла, что с этим сделать ничего нельзя, и решила для себя так: «Пишите что хотите. Главное, чтобы фотографии хорошие были», – заявила в интервью «Прессболу» Анна. – Самое плохое, что статьи больше всего ранят наших близких. Родители выросли в такое время, когда люди верили всему, что публиковали в газетах».
По словам Седоковой, муж все же разрешил ей заниматься сольной карьерой. «Я благодарна мужу за то, что он сумел меня понять. Это моя жизнь. Я не могу без эстрады, – сказала она. – Ну да, мы с Валиком разные люди. Я вся такая оптимистка, смотрю на мир через розовые очки, он же человек более жесткий и знающий всему цену. Часто приземляет меня, я становлюсь таким ежиком. «Ну что, прав был?» – «Нет!» Но сама-то понимаю, что муж в очередной раз оказался дальновиднее и умнее. Хотя какая женщина в этом признается?»
Седокова скрывает любовника
Экс-солистка популярного трио „ВИА Гра“ Аня Седокова еще около двух лет назад выбрала себе достойного мужа — капитана киевского „Динамо“ Валентина Белькевича. Но этот брак распался, и Седокова вновь начала искать себе подходящую пассию.
Сейчас у Анны новое увлечение. Избранником девушки стал 20-летний победитель передачи „Секрет успеха“ Алексей Воробьев. Недавно Седокову и ее нового бойфренда видели в одном из магазинов детских игрушек — они выбирали плюшевого мишку для ребенка Анны. Поговаривают, что певица берет Алексея с собой в модные бутики — выбирать обувь и сумки. Причем все покупки всегда оплачивает Воробьев. Заметили странную пару и в дорогом ресторане в самом центре Москвы. Придя на свидание, молодой певец и актер подарил Ане огромный букет алых роз. А на одной из светских тусовок Седокова и Воробьев целый вечер провели вместе: несколько часов подряд целовались и обнимались. Но пока сладкая парочка не признается, что у нее роман. А на вопрос, живут ли Алексей и Аня вместе, дружно машут руками и кричат: „Нет, что вы!“
— У меня же есть дочка Алина, как я могу без предварительной подготовки привести в дом незнакомого мужчину? — говорит Аня.